© Maрия Бугрова

«Открытие» Китая и британская «неофициальная» дипломатия во второй половине XIX века

Пять веков мировой истории. Альманах. Выпуск I. СПб.,Геликон Плюс. 2007. с.65-72.

Проблеме взаимоотношений Китая с иностранными государствами и проникновения во второй половине XIX века западного влияния в Цинскую империю посвящено немало научных работ. Отечественными исследователями С.Л.Тихвинским, Л.С,Васильевым, А.Д.Воскресенским, М.И.Сладковским, В.П.Коряковым, А.Л.Нарочницким, О.Е.Непомниным изучались вопросы отношений между Китаем и Россией , западными странами , проблема трансформации традиционного китайского общества . Среди западных ученых существенный вклад в изучение данных вопросов внесли Д.К.Фэрбанк, В.Чирол, Г.Н.Керзон, Л.И.Истман Г.В.Морзе, А.Ферверкер . Ряд монографий посвящены непосредственно отношениям Англии и Китая нового времени .

Термин «открытие» Китая сам по себе не является новым. В историографии существует традиционная точка зрения, согласно которой под открытием подразумевалось навязывание Китаю Западом в ходе опиумных войн в середине XIX века условий, позволяющих расширить внешнеторговые отношения с Цинской империей и наводнить ее рынок дешевыми иностранными товарами.

Однако необходимо учитывать, что в результате вооруженного давления на Китай для иностранной торговли были открыты лишь некоторые торговые порты. Во-первых, открытие Китая еще не означало начало торговли с ним. Во-вторых, оно не заключалось лишь в налаживании торговых отношений. Перед Великобританией ставились задачи стратегического характера, а именно – укрепление своих позиций в условиях начавшегося раздела мира, огромную роль в котором должен был играть и Китай. Подписание же в результате опиумных войн неравноправных договоров между западными державами и Китаем стало первым шагом к созданию рычагов давления на цинское правительство, в результате которого между Китаем и Западом сложилась качественно новая форма взаимоотношений. В связи с этим, цель работы заключается в том, чтобы рассмотреть, в чем заключалась новизна этих отношений, и какую роль в процессе «открытия» Китая сыграла Великобритания.

С 1757 г. Китай был закрыт для контактов с большинством иностранных государств. В начале XIX века ими предпринимались попытки установления официальных и неофициальных отношений с Поднебесной империей и распространения влияния на Дальнем Востоке. В частности, английская дипломатическая миссия под руководством Амхерста (1818 г.). Однако миссии эти были безрезультатны . Торговый же интерес к Китаю до середины XIX века был не настолько велик, чтобы западные державы шли на риск, отправляя дорогостоящие экспедиции.

Однако закрытие Китая для внешнего мира не носило абсолютный характер. В Гуанчжоу на определенных условиях торговые отношения с иностранцами были разрешены. В результате этих отношений возникла категория иностранцев, так называемых «олд чайна хэндз» или «знатоков Китая», наладивших деловые контакты с китайской компанией Кохонг или Гунхан , имевшей разрешение цинского правительства на монопольное осуществление внешнеторговых операций. Все иные формы отношений с иностранцами официально были запрещены и строго карались по китайским законам.

К середине 40-х гг. XIX века правящая династия в Китае уже не могла контролировать внутриполитическую ситуацию в стране, что вело к росту коррупции государственных чиновников. В этих условиях значительная часть внешнеторговых операций в Гуанчжоу осуществлялась представителями китайского частного капитала, минуя Гунхан . Ослабление правящей династии открывало перед западными державами огромные перспективы использования китайского рынка для сбыта иностранных товаров, что привело к развязыванию опиумных войн.

По Нанкинскому договору 1842 г. для иностранной торговли были открыты пять китайских портов . Англо-китайский Тяньцзинский договор 1858 г. открывал еще несколько портов. Однако динамичное развитие торговли наблюдалось только в Шанхае и Гуанчжоу, имевших выходы во внутренние районы Китая. В других же торговых портах (Амой, Фучжоу, Нинбо) торговые отношения развивались медленно. Местное население враждебно относилось к иностранцам. Нанкин же фактически не являлся торговым портом до 1899 года , хотя и был открыт для иностранной торговли в 1842 г.

Если на первом этапе, т.е. после опиумных войн, проблема «открытия» Китая представлялась как начало внешнеторговых отношений в других помимо Гуанчжоу портах и установление консульской юрисдикции, то в течение первого десятилетия после подписания неравноправных договоров эти задачи менялись и трансформировались. Договора давали иностранным государствам основания оказывать дальнейшее давление на китайское правительство, на которое были возложены контрибуции.

В 1853 г. таможенный чиновник захваченного тайпинами Шанхая - даотай был вынужден покинуть город. Иностранные консулы предложили таможенным властям Шанхая нанять нескольких иностранцев, которые участвовали бы в сборе налогов с иностранных судов. 29 июня 1854 г. даотаем и консулами Великобритании, США и Франции было подписано соглашение о введении иностранных элементов в учреждение Китайских таможен, тщательно отобранных и назначенных даотаем . Таким образом, Шанхай стал первым из пяти открытых торговых портов, где в Китайских таможнях работали иностранные инспекторы. После достижения положительных результатов в работе нового Управления Китайских таможен, этот опыт в 1858 г. было решено применить и в других открытых портах, а саму службу назвать Китайскими Морскими таможнями.

Вопрос открытия Китая был связан с трансформацией традиционного уклада Китая «руками самих же китайцев». Модель работы Китайских Морских таможен расценивалась англичанами не иначе, как удачное начало реорганизации китайского общества. По существу происходила передача западного опыта организации и ведения дел. Установление контроля над Китайскими Морскими таможнями способствовало увеличению объемов ввозимых товаров и использовалось для решения конкретных внешнеполитических задач на Дальнем Востоке. Однако важность создания подобного рода организации, во главе которой был поставлен англичанин, заключалась не столько в ее добросовестной работе по сбору налогов с иностранной торговли, сколько в установлении косвенного контроля за доходами государственной казны Китая, а, следовательно, и за его финансами в целом. Контролируя последние, Англия получала возможность влиять на политическую ситуацию в Китае. Открытие Китая означало для Великобритании не просто открытие нескольких китайских портов. Речь шла о перспективе. Интерес представляла не только возможность продажи английских товаров в Китае, а создание условий для распространения английского экономического влияния. Существенное место в этом процессе отводилось Р.Харту. Добившись ряда уступок со стороны Цинского правительства, открыв порты для внешней торговли, создав орган по контролю над их доходами, Великобритания проводила в Китае политику, получившую название «неофициальной дипломатии».

После подписания первых неравноправных договоров в середине XIX века западная дипломатия столкнулась с тем, что в цинском Китае не существовало европейского аналога Министерства Иностранных Дел. Журналист британской газеты «Таймс», В.Чирол, описывал одну из аудиенций у императора в 70-х гг. XIX в.: «Министр [китайский – М.Б.] произносил речь, секретарь помещал оригинал [ее текст – М.Б.] на стол перед императором, [последний, - М.Б.] шептал ему на ухо несколько слов, выражавших всего лишь его учтивое отношение к иностранному посланнику. Аудиенция затем завершалась, общее собрание за ней не следовало, как это принято в других странах... Аудиенции в Пекине, поэтому, - всего лишь формальные церемонии».

В январе 1861 г., т.е. практически через 20 лет после подписания Нанкинского договора 1842 г., в Китае было создано подобие МИДа, Цунлиямынь. Первоначально он состоял из пяти отделов . Однако учреждение играло символическую роль. Об этом говорит тот факт, что при его создании на пять выше указанных отделов приходилось всего три сотрудника. В.Чирол в 1876 г. отмечал: «Количество сотрудников было увеличено до десяти, что в это время уже рассматривалось как нормальный отдел, который вел свои дела ежедневно в присутствии самого императора... Когда планировалась встреча с иностранным посланником, то дай бог, чтобы хотя бы трое из них присутствовали на нем... Основная забота каждого члена заключается в том, чтобы уйти от ответственности, и хотя все в достаточной мере готовы к разговору, никто, если это будет возможно, не предпримет каких-либо действий».

В 1884 году газета «Таймс» отмечала тот факт, что с середины XIX века в официальной дипломатии западных держав в Китае практически ничего не изменилось: «Пекин – такое место, где дипломатия ничего не имеет общего с общепринятым смыслом этого слова… В Китае нет ровным счетом ничего, отвечающего за эти вопросы, и неверно было бы применять знакомые термины для констатации явлений, которые не схожи с общепринятыми выражениями. Западные державы назначают «посланников» и учреждают «посольства» в Пекине… Однако посланники не исполняют своих дипломатических функций. Направленные к Императору, они не встречаются с ним».

Проникновение иностранцев во внутренние районы Китая после «опиумных» войн было практически невозможно . В связи с этим, информация о стране носила ограниченный характер. Даже в 80-х гг. XIX в., когда регламентированный доступ западных представителей был разрешен, население юго-западной части Китая не покупало иностранные товары. Единственным их потребителем оставался узкий круг зажиточных китайцев, незначительная часть китайско-маньчжурской элиты, вступающей в деловые отношения с «варварами» . Говоря об отношении британского правительства к делам в Китае, «Таймс» писала в сентябре 1882 года, что «безразличие, с которым [правительство, - М.Б.] рассматривает восточные дела странно … Зависимая от нас страна, которая наиболее нами лелеяна и наш самый прибыльный рынок – все это находится в Азии… Полностью игнорируется все, что касается миллионного [населения, - М.Б.] Китая» .

С 1872 г. до конца 80-х гг. британская экспортная торговля с Китаем не превысила 7-8 миллионов фунтов стерлингов , хотя уже в 1869 г. произошло открытие Суэцкого канала и было завершено строительство телеграфных линий . На заседании британского парламента в 1883 г. С.Смит заявил, что «только на 7,5 миллионов фунтов стерлингов британской продукции посылалось в Китай против 27 миллионов, которые направлялись в Индию. Они отправляли даже меньше, чем в Голландию и Бельгию… [британская, - М.Б.] торговля с Китаем была меньше, чем с Испанией» . В 1882 г. британский консул в Чунцине, Окснем, писал, что «иностранная торговля в Китае переживает стагнацию. Главная причина [этого, - М.Б.] заключается в том, что огромный массив населения не покупает мануфактурную продукцию… наши товары из хлопка не устраивают китайцев, т.к. подлежат слишком быстрому износу. Местная одежда дешевле, крепче, и надежнее».

В этой связи опровергается один из тезисов, что завозимые в Китай после «опиумных» войн иностранные товары (за исключением опиума) хорошо покупались местным населением. Таким образом, заявления об «открытии» Китая для Запада, с учетом только заметных успехов по установлению контроля за торговлей в открытых портах, с учетом интересов Великобритании, несколько преувеличены. При этом необходимо учитывать, что, во-первых, открыть Китай – еще не означало начать торговать с ним. Во-вторых, открытие Китая не заключалось лишь в налаживании торговых отношений. Перед Великобританией ставились задачи стратегического характера, а именно – укрепление своих позиций в условиях начавшегося раздела мира, огромную роль в котором должен был играть и Китай.

В период франко-китайского конфликта в 1883 г. полковник Гордон заметил, что Китай «готовясь к войне, должен сделать все необходимое, чтобы это устраивало Англию… нет державы, которая была бы настолько влиятельна, как Англия. Блокада китайских торговых портов поднимет не только вопросы международные, но окажет влияние на материальное состояние каждого предприятия в Англии на благосостояние Индии… конфликт коснется европейских интересов по каждому вопросу, подвергнет опасности жизнь европейцев и приостановит европейскую торговлю, что неизбежно приведет к тому, что будут подняты крайне деликатные вопросы, по которым с Англией, в любом случае, будут советоваться»».

Для иностранных держав вопрос заключался в том, каким образом обеспечить добросовестную выплату контрибуций Китая. Во-первых, Китай мог выплачивать контрибуцию или местной валютой или серебром, но уже к середине XIX века запасы серебра в Китае были истощены. Сложность заключалась не только в том, каким-то образом «выжать» из китайской государственной казны определенную сумму денег, а в том, чтобы частные предприниматели исправно платили налоги, а они, в свою очередь, попадали в центральное казначейство. Тут возникала еще одна проблема, связанная с коррумпированностью и бюрократичностью управленческого аппарата цинского Китая. При условии слабости центрального правительства во второй половине XIX века, было практически невозможно проконтролировать сборы налогов и прочих платежей на местах.

В Цинской империи не существовало унифицированной системы сбора доходов. Функции управляющих органов делились между тремя институтами: Доходной Палатой, Государственным Советом и Цунлиямынем . Доходная Палата каждый год производила общую оценку средств и распределение суммы между различными казначействами. Как внешний (начиная с «опиумных» войн), так и внутренний (многочисленные восстания и мятежи) факторы привели к нарушению сложившегося баланса финансовых потоков между центром и провинциями. Необходимо было создать такой механизм управления, который позволил бы контролировать поступление денежных средств в государственную казну Китая для последующей их выплаты в виде контрибуций западным державам. Решение финансового вопроса Цинской империи, т.е. выплаты контрибуций, а также отсутствие механизмов, при помощи которых возможно было бы строить отношения с Западом не как с вассалом, отсутствовали. Учреждение Китайских Морских таможен должно было позволить Великобритании решать проблемы, выходящие за рамки сугубо таможенных.

Существовала еще одна ключевая проблема – традиционность китайского общества. Процессы, происходившие в Китае, некорректно описывать теми же понятиями, которые, к примеру, используются при описании развития капитализма в западных странах, т.к. для любой страны, особенно для востока, присуща своя знаковая система, подразумевающая определенную систему мышления, свой ритм времени, который невозможно изменить в одно мгновение, особый уклад жизни, невосприимчивый к чужеродным элементам. Проблемы, с которыми столкнулись иностранные государства в Китае, не поддавались решению с использованием стандартных западных методов и средств. Внешнеполитические и военные способы воздействия на китайское правительство оставались неэффективными.

Англичанами рассматривалась возможность повторения в Китае того, что было сделано в Индии. В переписке 12 июля 1869 г. лорд Элджин писал премьер-министру Великобритании Д.Расселу: «Мы могли бы аннексировать Империю, если бы были склонны заполучить вторую Индию, или мы могли бы сменить Династию, если бы знали, где найти лучшую. Но наша задача состоит в том, чтобы внушить существующей Династии такое осознание нашей власти, которое убедит ее принять и верно придерживаться условий, которые с нашей точки зрения являются существенными для защиты и расширения нашей торговли».

Генеральный Инспектор Китайских Морских таможен, Р.Харт смог создать учреждение, ставшее образцом для подражания, что кажется небывалым в международной дипломатической практике. Удивительно то, что глава таможни стал китайским правительственным чиновником и незаменимым для Китая иностранным служащим, отстаивавшим, с одной стороны, права и интересы цинского двора, с другой стороны, ставшего агентом Великобритании в Китае.

Харт в 1873 году создал представительство Китайских Морских таможен в Лондоне независимо от МИДа Великобритании, контролировал практически все дела, касающиеся политики западных держав в Китае. При этом, он нисколько не преуменьшал интересы самого Китая, что оказывало благоприятное влияние на статус Англии. Имея свои собственные источники информации, Харт успешно налаживал связи с руководством фирм в Англии через своего агента, Д.Кэмпбелла.

В 1870 году Кэмпбелла направили в Англию вести дела с Тайным советом касательно дела фон Гумпаха , послужившего поводом для создания в 1873 году в Лондоне офиса Китайских Морских таможен. Харт обратился за поддержкой в Тайный совет в Лондоне, обосновывая свой протест тем, что он не может быть осужден британским судом за действия, совершенные им как агентом китайского правительства.

Решение Тайного совета принесло победу Харту, а шанхайский суд с этого момента начал руководствоваться принципом, по которому британские подданные не могли быть ответственны в британском суде за действия, совершенные ими в качестве нанятых китайским правительством служащих. Обращаясь за помощью в Тайный Совет, Харт, по всей вероятности, не хотел афишировать свое положение как неофициального посредника, что сделало бы его действия более эффективными, при этом, не навредив его репутации в глазах цинского правительства. Неофициальные связи между Генеральным Инспектором Китайских Морских таможен и Тайным Советом укреплялись и со временем превратились в механизм по решению всех сложных проблем, возникающих между китайскими и иностранными подданными.

Наиболее ярким примером «неофициальной дипломатии» было участие Р.Харта в переговорном процессе во время франко-китайского конфликта по поводу Аннама в 1884-1885 гг. Франция официально не обращалась с просьбой к Англии оказать содействие в урегулировании ее проблем в Китае, т.к. для нее важно было «сохранить лицо». Ж.Ферри никому, кроме Р.Харта не хотел доверить ведение переговорного процесса. В январе 1885 г. Кэмпбелл писал Харту: «Ферри ничего так не желает, как прямого договора с Цунлиямынем через Вас, но так как Вы не являетесь ни китайским Министром Иностранных дел, ни членом правительства, он просит подтверждения от Цунлиямыня Ваших полномочий и гарантий Вашего посредничества» . В дальнейшем Ферри заявил о своей уверенности в положительном решении вопроса.

Многочисленные попытки китайских дипломатов в этом деле не увенчались успехом. Возможно, что французское правительство в 1885 г., когда был подписан окончательный договор между Францией и Китаем, вручило Харту орден не только за успешное решение вопроса в момент самих переговоров, но и за помощь на протяжении всей военной компании в Индокитае . Это вовсе не компрометировало его в глазах цинского правительства. В том же 1885 году, после успешного завершения переговорного франко-китайского процесса, Харт был назначен английским посланником в Китае вместо Г.Паркса. Однако он, понимая, что, приняв данное предложение, не сможет более держать в своих руках позиции Британии в Китае, отказался, оставшись на менее престижном, но в действительности намного более значительном посту Генерального Инспектора Китайских Морских таможен . Учитывая то, что Харт прекрасно знал расстановку сил на Дальнем Востоке, умело использовал противоречия между различными правящими группировками цинского правиельства, и пользовался большим доверием у ряда влиятельных лиц, ему удавалось так решать вопросы, связанные с интересами самого Китая, что ни у кого не вызывала сомнение его преданная служба в интересах последнего. За заслуги перед Китаем в начале XX века Р.Харту даже был возведен памятник в Шанхае.

Китайские Морские таможни играли роль звена, соединяющего восток и запад. Являясь, с одной стороны, китайским служащим, Р.Харт налаживал дружеские отношения с властными структурами Китая, основанные на доверии и авторитете, помогал китайским властям решать практически все важные проблемы, возникающие между Китаем и иностранными государствами. Помимо ведения дел, связанных с таможенной политикой и налогами, Р.Харт занимался вопросами образования, промышленного развития Китая, займов, был посвящен в дела миссионерской деятельности, контролировал судебно-правовые отношения . В донесении Императорской российской миссии в Пекине сообщалось, что «Роберт Харт, имя которого пользуется известностью не только на дальнем Востоке, по своему положению и благодаря высоким личным качествам, является главным советчиком китайского правительства по всем финансовым и торговым вопросам».

В феврале 1883 г. Р.Харт писал Кэмпбеллу: "Мои обязанности настолько замысловато спланированы и механизмы, используемые мной, настолько новы, что я должен не столько делать наброски, сколько творить и направлять" . В апреле 1885 г. в одном из писем своему агенту в Лондоне, Д.Кэмпбеллу, Харт сообщал, что "пытался за последние 25 лет сохранить военные и морские должности в Китае, если не в английских руках, то по меньшей мере предостеречь их от перехода в руки, чье влияние враждебно делам Англии... Китай слишком слаб... Ни одна другая держава не способна управлять Китаем [кроме Великобритании, - М.Б.]. С этой целью я особенно бережно хранил пост начальника морского флота от неанглийского руководства".

Он стремился все делать самостоятельно и ни на кого не полагаться. Кроме Д.Кэмпбелла в Лондоне и Г.Детринга, таможенного инспектора в Тяньцзине, протеже Ли Хунчжана, Р.Харт не позволял инспекторам долго занимать одну и ту же должность. Этот метод управления оказался эффективным. Деятельность Китайских Морских таможен под руководством Генерального Инспектора была успешна и прозрачна. На фоне других служб, чьи доходы оставались стационарными, доход Морских таможен составлял примерно 76.28% в общих доходах от таможенных поступлений.

На собираемые Китайскими Морскими таможнями средства осуществлялась так называемая «политика самоусиления» Китая, строились новые военные арсеналы, закупались корабли. Так, на Киангнанский военный арсенал, было потрачено 2,500,000 таэлей за 5 лет [в конце 70-х гг., - М.Б.], а средства эти были получены из дохода Шанхайского отделения Китайских Морских таможен . На средства шанхайского отделения таможен был также построен в Шанхае в 1863 г. Колледж переводчиков.

С 80-х гг. существенную роль в делах Китая начинает играть Германия. Таможенный комиссионер в Тяньцзине, Густав Детринг, являлся правой рукой Ли Хунчжана во всех делах, касающихся отношений с западными державами. Таможенный служащий, англичанин П.Кинг, отмечал в своих мемуарах, что был в хороших отношениях с Детрингом, недолюбливавшим Р.Харта “за его автократическую власть» и регулярно информировал Детринга обо всех таможенных делах. Интерес представляет одно его замечание о том, что Детринг «никогда не слушал, т.к. его ум всегда был занят схемами, в которых таможенные дела играли незначительную роль» . Германия через Детринга, также как и Великобритания, использовала таможни как удобный механизм осуществления своей политики в Китае. К тому же, Детринг до получения назначения в Тяньцзинь служил таможенным представителем в Корее и хорошо владел ситуацией в этой стране. Когда Китай столкнулся с вероятностью агрессии со стороны Японии по отношению к Корее, Ли Хунчжан, прежде всего через Детринга, отстаивал интересы Китая. Это касалось строительства китайского флота немецкими компаниями и поставок немецкого оружия в Китай.

Положение Генерального Инспектора Китайских Морских таможен в 80-х годах XIX века стало настолько значительным, что было очевидно, что тот человек, который занимал данный пост, и определял, какая западная держава займет лидирующее положение в Китае. К концу XIX века Франция также стремилась поставить своего представителя вместо Харта. В этом случае она получила бы финансовое влияние над Китаем и, более того, смогла бы прокладывать свои собственные железные дороги через западные провинции Китая.

Китайские Морские таможни принципиально отличались от ранее существующих. Во-первых, получаемые ими доходы направлялись непосредственно в казначейство центрального правительства. Во-вторых, в их состав был введен значительный иностранный контингент в качестве инспекторов. В-третьих, сборщики налогов (если говорить о китайском штате) не являлись особыми агентами центрального правительства, а были обычными провинциальными чиновниками, выполнявшими обязанности, связанные со сбором пошлин, и свои обязанности по основной деятельности. Иностранные комиссионеры сами не получали налоги. Их функции ограничивались наблюдением за своевременной уплатой пошлин и выдачей квитанции перед разгрузкой корабля.

В середине XIX века Китай представлял из себя своего рода агломерат из множества квази-независимых провинциальных правительств. За исключением дохода, направляемого Китайскими Морскими таможнями и местными таможенными управлениями, ни одна часть государственного дохода не собиралась напрямую агентами Имперского правительства. Все сборщики являлись агентами провинциальных губернаторов и были ответственны в первую очередь перед ними. Собранные средства попадали сначала в одно из провинциальных казначейств, и затем уже направлялись частично в Пекин, частично на нужды местного правительства и частично, если оставался излишек, на нужды других провинций . Британский таможенный суперинтендант в Шанхае, Джемиесон, отмечал, что никогда не встречал ни одного отчета о расходах по провинции в целом, в связи с чем невозможно было узнать, были ли какие-либо излишки и если были, то, что с ними стало.

Иностранный штат таможни был многонационален, хотя на первых порах количество британских служащих было преобладающим. Свидетельством роста влияния таможни можно считать ежегодное увеличение финансирования данного учреждения . В 1859 г. его годовое довольствие составляло 675,200.00 гонконгских таэлей. С 1863 г. - 748,200.00 таэлей. В 1876 г., когда число сотрудников возросло до 1625 человек, до 1,098,200.00 таэлей, а в 1888 г., когда было открыто уже 20 торговых портов с общим штатом в 3255 человек, до 1,738,200.00 таэлей.

Результаты японо-китайской войны серьезно изменили общее положение дел в Цинской империи. В 1897 г. британский инженер, Х.С.Халлетт отмечал: «Большая часть Китая открыта для мировой торговли. Лорд Солсбери заслуживает не только благодарности со стороны Великобритании, но и со стороны Китая и всех других торгующих государств, которые желают увеличивать торговлю с этим колоссальным рынком будущего, за то, что он сделал и обещал сделать для развития будущей торговли с Центральным Индо-Китаем и Южным Китаем путем открытия Западной Реки для пароходной навигации и торговли, заставил Китай признать торговые привилегии [западных государств, - М.Б.]… и обещал максимально содействовать со стороны правительства в строительстве железной дороги по направлению Бирма-Сиам-Китай.

Таким образом, проблема «открытия» Китая во второй половине XIX века не ограничивается лишь подписанием неравноправных договоров, заключенных в ходе «опиумных» войн. В рассматриваемом периоде можно выделить четыре подпериода так называемого «открытия» Китая. Первый приходится на 40-50-е гг., т.е. непосредственно период «опиумных» войн и открытия для иностранной торговли китайских портов, ставшее первым шагом проникновения западного влияния в Китай. Второй – 60-е годы, когда примененная в Шанхае модель Китайских Морских таможен была распространена на все открытые для иностранной торговли порты Китая. Третий период относится к 70-м – первой половине 80-х гг., до военных действий между Францией и Китаем по вопросу Аннама, когда западные державы, уже не желая ограничиваться лишь прибрежной торговлей, делают попытки проникновения во внутренние районы Китая. На данном этапе говорить об открытии Китая с учетом только заметных успехов по установлению контроля за торговлей в китайских портах, было бы преувеличено, т.к. население Китая практически не покупало британские товары, а прибыль иностранных торговцев по сравнению с той, которую они имели, к примеру, в Индии, была крайне незначительна.

На заключительном, четвертом этапе, в 80-х - первой половине 90-х гг. XIX века, после завершения франко-китайского конфликта, существенную роль в урегулировании которого сыграла Великобритания, начинается масштабное проникновение западных держав во внутренние районы Китая. Этот период заканчивается японо-китайской войной 1894-1895 гг., в результате которой западные державы получили равные возможности в использовании китайского рынка сырья и дешевой рабочей силы, а также свободного ввоза и производства товаров на территории Китая.

Англичанами был создан новый механизм косвенного финансового контроля Цинской империи через Китайские Морские таможни. В условиях значительной коррумпированности китайских чиновников, этот механизм, во-первых, позволял собирать налоги в Империи и выплачивать контрибуцию западным державам. Во-вторых, в условиях традиционности китайского общества, Китайские Морские таможни становились средством по модернизации Китая, в процессе чего шло формирование прозападно настроенной прослойки китайских компрадоров. Он расценивался англичанами не иначе, как удачное начало реорганизации китайского общества. При фактическом бездействии в Китае западных дипломатических каналов данная «неофициальная дипломатия» прекрасно подходила для дальнейшего масштабного проникновения в Китай западных держав.